Я уже говорил, не смотрите хорошее кино.

[Агест]

- Say it again.
- Marky, Ricky, Danny, Terry, Mikey, Davey, Timmy, Tommy, Joey, Robby, Johnny, and Brian.
- ...and Willy.

Первый вариант будущего.
Нет, я всё понимаю, но серьёзно, чувак, серьёзно?
Однажды ты сядешь в свой сраный корабль, отправишься к звёздам
И вспомнишь: Я с Чаки не попрощался.
Но будет поздно.
Спасибо конечно от местной жести, что всё не напрасно,
Когда ты окажешься на своём месте, в своём ёбаном НАСА,
То вспомни всё то, что мы делали вместе.
И знаешь,
Будь счастлив.

Потому что я - счастлив.


Второй вариант.
Спустя 20 лет каого-то раздельного прошлого,
Абсолютно не важно с кем и как именно прожитого,
потому что он ходит и дышит, а не покоится на погосте,
Спустя 20 лет Уильям Хантинг возвращается в Бостон.
С высоты сорока, проходя по знакомым дворам,
Он думает, его город не такая уж и дыра,
Традиционно осенью Бостон заливает вода.
Единственное, что вызывает вопросы,
Все говорят
Что Чаки
Нет
И не было
Никогда.

@темы: Фандомы, Сезон охоты, Лирика

Comments

[Zlobnyy Geniy]

От второго варианта даже мурашки по коже.

[Агест]

Zlobnyy Geniy, люблю такие истории. Триллеры про воображаемых друзей.)
И Морган такой говорит: а потом мы насобирали тебе на новую тачку на день рождения, а старую ты отдал мне.
- Гонишь, старую. Это ж была тачка Чаки.
- Какого Чаки?

[Zlobnyy Geniy]

Агест, меня в свое время Бойцовский клуб впечатлил, так что я могу разделить любовь к воображвемым друзьям.
Хотя сама предпочитаю друзей реальных, чтобы всегда оставалась надежда на хэппи-энд.

[Zlobnyy Geniy]

Агест, я вчера поленилась написать более развернутый комментарий, вот тот, самый первый, и, по ходу, мироздание меня за это наказало

Так что держите. Это Вам.

Уилл Хантинг рос забитым ребенком. Мать тащила на себе хозяйство, отец пил - сначала по праздникам, по праздникам и выходным, потом чаще - и иногда рукоприкладствовал. Такая вот среднестатистическая рабочая бостонская семья. Но когда Уиллу исполнилось шесть, у него появился Чаки. Уилл не помнил, как именно это случилось. Просто однажды их стало двое. Чаки был хороший. Да что там, он был самый лучший. Оптимист и весельчак.
Уилл рос, Чаки рос вместе с ним. Ему Уилл жаловался на свои проблемы, ему Уилл рассказывал, как решать задачи и примеры из учебника, с ним они хулиганили. Правда, доставалось за эти выходки всегда почему-то Уиллу, но он не обижался. Знал, что Чаки ловкий и быстро бегает. И всегда придет, чтобы поддержать. Постучит ночью в окно, залезет в комнату, принесет с собой запах ночи, конфеты и печенье. Наутро от сладостей не останется и фантика, но Уилл прощал Чаки и это. Он знал, что растущему организму Чаки требовалось много каллорий.
Появились бы у Уилла без Чаки другие друзья? Уилл думал, что нет. Это Чаки научил его быть компанейским. Это Чаки устроил его на работу. Это Чаки... Чаки. Чаки. Чаки. Без него не было бы того Уилла Хантинга, каким он стал.
Потом в жизни Уилла Хантинга случился крутой поворот. Математика, профессор Ламбо, доктор Шон, переезд, стильный костюм и новая работа.
За двадцать лет, что он провел вне Бостона, Уилл так и не смог позвонить лучшему другу. Ни позвонить, ни увидеть. Всегда находились более важные дела, встречи, совещания, авралы, свидания, пост генерального директора. Однажды - это был осенний вечер одного действительно тяжелого дня - он почти засыпая в кресле, даже набрал номер, который помнил наизусть. Но положил трубку, едва услышал первый гудок. Дыхание перехватило, а невидимая рука сжала сердце в кулак.
Шло время, и Уиллу Хантингу исполнилось сорок.
На следующий день после дня рождения он проснулся утром, позавтракал, сложил завтрак в школу для дочери, сварил кофе для жены, надел свой любимый костюм, почистил ботинки и поехал в аэропорт. А в аэропорту он купил билет до Бостона.
Город встретил его мелким дождем и сыростью. Но, несмотря на это, Уилл вдохнул полной грудью - впервые за двадцать лет - и почувствовал, как отпускает наконец неясная тоска и напряжение. Он был дома. Дома. До-ма.
Потом были встречи с соседями, школьными учителями, друзьями. Кто-то спился, кто-то уехал, кто-то стал начальником, у всех семьи, дети, пиво в холодильнике.
Уилл! Уилл, чертяка. Парни, смотрите, кто к нам вернулся. Дружище, где тебя носило?! Как жизнь, как сам, как семья?
И лишь о Чаки ни слова, ни звука.
На робкие вопросы последовали недоуменные ответы. Какой Чаки? Тот прыщавый рыжик с соседней улицы? Так это... нет более его, сгинул, ушел, растворился в тумане. шутка. Что с ним сделается. Боссом в фирме работает. Важный стал, сил нет.
А чего ты спрашиваешь? К черту рыжика.
К черту рыжика, Чаки нет.
К вечеру уставший Уилл добрел до своего старого дома. К удивлению, он оказался нетронут. Дверь и стекла целы. Даже электричество работает, о чем Уилл узнал, когда вошел в свою старую команту и включил лампу. Увидел груды хлама, трухи, мусора, плесени, пыли. Рассохщаяся, покрытая ржавчиной мебель. Затхлый запах нежилого помещения.
Уилл сел на свою старую кровать и закрыл глаза.
Чаки нет.
Чаки нет. Нет. Нет Чаки. Нет и никогда не было. Не было никогда.
Чаки не придет.
Потому что взрослому, уверенному в себе, успешному Уильяму Хантингу не нужен воображаемый друг.
Уиллу стало смешно. Он засмеялся, сначала тихонько, потом все громче и громче. Смеялся во весь голос, истерично, до слез. Смех перешел в рыдания. Осознание того, что он выдумал себе лучше друга - своего Чаки - навалилось гранитной плитой. Вжало в кровать, сломало кости, раздавило внутренности, выбило дыхание.
Уилл плакал навзрыд, горько и тяжело.
Вдруг руки коснулось что-то легкое и щекотное. Как поглажывание.
Уилл дернулся, скосил глаза, но это лишь потревоженный паук убегал искать себе новое прибежище.

А можно я себе второй вариант будещего перепощу?

[Агест]

Zlobnyy Geniy, Zlobnyy Geniy, спасибо. От души.
Конечно репостите, не спрашивайте даже.

[Zlobnyy Geniy]

Агест, эта история пряталась где-то за рифмами, но захотела, чтобы ее рассказали.
***
А касательно самого фильма.
Мне еще понравилась история профессора Ламбо и доктора Шона.
Там тоже что-то такое было. Нервное напряжение, невысказанные чувства...