читать дальше"Пришел в бар - бери бурбон"
Скоро будет три года,
Как он выходит
В ночь,
Пахнущую не югом.
Но Западом.
Так получилось, судьба его ходит юзом, цветёт физалисом,
Он избегает любого зрительного контакта,
Полагая, что встречаясь глазами с ним,
Люди слышат ликующие два такта
Из всего стаккато его обязанностей
И видят, как его придавило ими.
Скоро будет три года, как жизнь его не готовила,
К тому, что земля, казавшаяся незыблемой,
Опрокинется. Снова, и снова, и снова, и -
Он привыкнет и к переменам, и к изобилию
И цветов, и запахов, и всего нового,
И особенно моря. Положа руку на Библию:
Он не видит огромной разницы между морем и космосом -
У стоящего на причале не больше шансов
Представить конечность моря и голоса,
Чем у стоящего на земле осознать пустое пространство,
Лежащее между звездами, упаковано в тишину.
Он выходит в ночь, потому что сегодня он
Не способен заснуть.
"Но тот, кого оставишь на земле..."
Как будто случайно в драке выхватил под ребро,
Как будто последним вдохом выстудило нутро,
Как будто шальная мысль сквозь сердце прошла багром.
Как будто на взлёте в космос посыпалось варп-ядро,
Как будто на ясном небе вместо вспышки ударил гром,
Слова все смешались в кучу: асистолия, симптом, синдром...
Он делает первый шаг и сбивается на втором.
"Самый сомнительный юморист на этом потоке"
После первых двух недель в Академии,
(Это были долгие две недели)
Деля с Леонардом всё (уточнение:
Кроме пары лекций и кроме постели),
Устав представлять эту встречу во сне,
Джим пишет письмо его бывшей жене.
Он написал ей: здравствуйте, дорогая
Марианна-Джослин и, вероятно, далее,
Но более не Маккой,
Я полагаю, вы с ним часто ругались,
Ведь, оговорками пренебрегая,
Наш Док такой,
Что может быть временами (днями)
Абсолютно невыносим,
И шляпу снимаю я перед вами,
Поскольку вы столько лет уживались
С ним.
Я пишу вам только по зову сердца,
Письмом моим можете хоть подтереться
(Кто вас там разберёт),
Просто должен же выразить вам хоть кто-то,
От всего комсостава звёздного флота,
Благодарность за ваш развод.